Слезы теряются в рыжей бороде или трусливый конец Альвареса (Рассказ)
Сауль Альварес третий день не выходил из своей комнаты. Он сидел на холодном полу среди пустых пивынх бутылок. Боксерские перчатки тут же валялись рядом, как бы напоминая ему о лучших временах его карьеры. В руках он неумело держал гитару, некогда подаренную ему за "За заслуги". По небритым щекам катились слезы, теряясь в густой рыжей бороде, лишь изредка падая на пыльный пол.
"I hurt myself today
To see if I still feel
I focus on the pain
The only thing that's real
The needle tears a hole
The old familiar sting
Try to kill it all away
But I remember, everything",- "Канело" запел. В его голосе чувствовался холод, сковывающий его тело в последнее время. Он выглядел настолько жалким, что окажись он где-нибудь у входа в метро, ему обязательно бы заплатили за попытку петь. Но не о таких "гонорарах" мечтал Альварес. Сегодня вечером должны были объявить о том, что он отказывается от титула чемпиона WBC. Он, который после победы над малышом Ханом, обещал размать казахстанца, а также пощупать яйца у его тренера, должен самолично отдать чемпионство. Все громкие слова отныне будут использованы против него. Каждый зритель, каждый болельщик станет называть его трусом.
"What have I become
My sweetest friend
Everyone I know goes away
In the end
And you could have it all
My empire of dirt
I will let you down
I will make you hurt",- аккорды никак не желали превращаться в мелодию, а голос предательски дрожал. Ему сразу вспомнилось, как в школе его дразнили за цвет волос и неумение постоять за себя, и он также, как и сейчас, пытался провалиться сквозь землю, вытирал рукой слезы, мечтая отомстить. Во всем виноват Оскар Де Ла Хойя.
Именно ему принадлежала идея пожертвовать честью, поясом чемпиона ради дальнешей выгоды. Сауль не мог смириться с развязкой ситуации, но и не хватило тогда духа сказать, что не подписывается под эту авантрюру. В тот день он просто кивнул, забыв все слова на свете. Да еще и свое слово сказал этот чертов старикан Бернард Хопкинс. Альварес ненавидел их всех. Всех, кто причастен к позору. Он считал, что лучшей идеей будет закрыться дома, пропасть, отключить интернет и телефон.
"I wear this crown of thorns
Upon my liar's chair
Full of broken thoughts
I cannot repair
Beneath the stains of time
The feelings disappear
You are someone else
I am still right here",- ему казалось, что песня, исполненная некогда Джонни Кэшем как никогда точно характеризует его нынешнее состояние. Он жалел, что не умеет петь, не умеет поставить точку и отстоять свое мнение. Глотнув выдохнувшееся пиво, "Канело" продолжил "брынчать", а иначе его попытки исполнить песню назвать было нельзя. Он ничего не мог уже поделать.
Дядя Маурисио был рад такому решению. Его никогда не волновали люди - он жил ради наживы и своего личного достатка, хотя называл Сауля "Малышом Канело". Альварес после такого обращения всегда превращался в сентиментального человека и прощал сразу все на свете. Но только не сегодня. Пусть хоть все они его так назовут, он все равно не простит.
"What have I become
My sweetest friend
Everyone I know goes away
In the end
And you could have it all
My empire of dirt
I will let you down
I will make you hurt",- припев он выучил давным давно. Буквально некоторое время назад, ему эта песня казалась веселой. При просмотре "Мальчишника в Вегасе-3" он безудержно хохотал, когда герой Мистер Чау пытался спеть ее в мексиканском караоке. Теперь же ему она наоборот кажется лезвием ножа, проникающего между ребер. А Мистер Чау стал вызывать жалость и сострадание.
Альварес вновь равнодушно отхлебнул из бутылки. Он уже не ощущал вкус. Он просто сидел и пел гимн свой судьбы. По крайней мере этот вечер напрямую ассоциировался с концом его светлой и беспечной жизни. Он ощущал, что его предали. И будь он смелее и агрессивнее, то отправился бы в Golden Boy и устроил потасовку. Но безвольный характер сделал свое дело. Он сидит запертым в комнате, пьет теплое пиво, поет душестрадальческую песню и проклинает всех на свете, боясь выйти в интернет и прочитать гадости о себе. Он представлял, как в родной стране Головкина поливают его грязью, обзывают. Хотя что там говорить. В Мексике тоже его не поймут.
"If I could start again
A million miles away
I would keep myself
I would find a way",- последние слова песни произносились уже с трудом. Едва отложив гитару в сторону, из глаз Альвареса брызнули слезу. Он обессиленный лег на пол. Его тело билось в судорогах в такт рыданию. Этот момент был для него хуже нокаута. Настолько хуже, что он хотел попросить прощения у всех, кого он побеждал. Особенно у Хана. Худенького британца, которого подбросили на растерзание. Та победа не прибавляла ему уважения. Наоборот, она стала началом трусливого конца некогда могучего "Канело".
Проплакавшись, Сауль взял в руки свои первые перчатки. Время сделало свое дело. Кожа давно потрескалась, шнурки уже не были белыми. И теперь они выглядели также убого и серо, как и сам их хозяин. Это конец. Бесславный "Канело" отныне будет являться позором мирового бокса. Вновь закрывая лицо руками, Альварес в сотый раз мысленно признал Головкина лучшим.
_
Навеяно песней Johnny Cash - Hurt